Евгения Дудникова

Насколько нам известно, ты родилась в семье скульпторов-монументалистов. Получается, выбор профессии для тебя был очевиден с самого начала?

И да, и нет. Благодаря родителям с самого детства мы с сестрой пробовали множество творческих занятий: рисовали, лепили из глины, формовали из гипса, вырезали из дерева, ездили в музеи и играли среди деревянных ангелов. Я любила все, что было связано с творчеством, это было естественным продолжением меня. В школе рисовала лошадей на последних страницах тетрадей – так, что рисунки и конспекты сходились посередине – а после школы клеила дома аппликации, создавала авторские книжки, рисовала графику тушью. Несмотря на это, четкого понимания, что «я хочу стать художником», у меня не было. Мне, если честно, всегда с трудом давалось принятие решений, тем более выбор своего будущего. В академию Строганова на факультет живописи мне предложила пойти мама, а я согласилась, потому что в десятом классе надо было определятся с профессией. И тогда я все еще не понимала, чего по-настоящему хочу. К счастью, об этом выборе (стать художником) я не жалею.

С 12 лет ты занимаешься конным спортом. В твоих работах также часто фигурируют лошади. Они обладают какой-то магической притягательностью. Откуда такая любовь к этим животным?

Любовь к лошадям началась даже не в 12 лет, а намного раньше. Скорее наоборот, я пошла заниматься конным спортом, потому что меня тянуло к этим животным с того момента как я себя помню – видимо, с этой любовью я родилась. Эту тягу абсолютно невозможно объяснить, но меня отлично поймет любой конник. Как и мои картины, кстати. Я не стала профессиональным спортсменом, но я безумно рада этому периоду бок о бок с лошадьми, благодаря которому они стали в каком-то смысле проводниками моего творчества. Теплый запах конюшни, бархатный нос, шарящий по карманам в поисках угощения. Лошадь умеет совмещать в себе множество граней одновременно: и красота, и мощь, и доверчивость, и детская непосредственность. Сопровождая человечество на протяжении многих веков, символ лошади вобрал в себя такое количество значений и культов, что как будто бы уже начал жить отдельно. Вот и у меня в картинах лошадь – это персонаж промежутка: существо, одновременно живущее в двух реальностях и свободно перемещающееся между ними. В картине с лошадью никогда нельзя быть уверенным, кто перед нами – лошадь ли, потусторонняя сила, принявшая форму лошади, а может душа, путешествующая в мире явлений.

У себя в Instagram ты делилась, что сюжеты для новых картин у тебя появляются из снов. Правильно ли я понимаю, что «кризисов идей», как у многих художников, у тебя просто не бывает?

Кризисы снов тоже случаются и, как правило, совпадают с кризисом идей и общим упадком жизненных сил. Вообще, это не совсем верно, что я рисую свои картины по снам, скорее, сны и мои картины имеют много точек пересечения. Иногда сон предшествует картине, а иногда картина сну. Однако, они действительно во многом похожи. Например, и там, и там есть постоянные персонажи-архетипы, переходящие из сна в сон, из картины в картину. Недавно я проанализировала сны за последние полгода и нашла там множество повторяющихся образов, которые также присутствовали и в картинах, например: черное и белое животное – Инь и Ян, перья птиц, в том числе синие, ковбои и индейцы, пегая лошадь, высадки на другие планеты, неоновый город, птичья стая, залетающая в дупло дерева, травяное море, берег океана, драконы... Почти в каждом сне есть и я. И все-таки полностью построенных на сне картин было всего несколько. Сейчас у меня другая проблема: идеи приходят быстрее, чем я могу воплотить их на холсте.

Где еще ты находишь вдохновение для новых работ?

У меня много способов призвать вдохновение. Люблю задумываться и читать о привычных вещах и явлениях, как если бы узнала о них впервые. Это может быть что угодно – метеорит, электричество, магнит, северное сияние, происхождение золота, любовь, Бог. Иногда это наводит на интересные мысли, которые потом трансформируются в метафору и предстают на холсте. Люблю искать вдохновение в книгах – никогда не знаешь, какая фраза вызовет отклик в виде образа. История искусства, особенно древних и коренных народов, вообще кладезь вдохновения для меня. Люблю читать легенды и смотреть символические значения разных вещей и животных. Впрочем, почти никогда не использую символы в общепринятых значениях. Также очень много сюжетов и образов идет просто из жизни, из природы: сочетания цветов, путешествия, детские воспоминания, состояний природы или время суток. А еще я обожаю смотреть журналы по дизайну интерьеров!

Смотря на твои работы, лично я нахожу большое сходство с работами Дэвида Хокни, одного из самых популярных и богатых художников. Тебе нравится его творчество?

Хокни – один из моих любимых художников! Мне часто говорят о сходстве с ним, чему я всегда радуюсь. Я не скрываю тех, кем вдохновлялась, у кого училась и кто повлиял на мое творчество. Среди них: Хокни, Мунк, Матисс, Феликс Воллатон, Врубель, Нео Раух. Еще очень люблю Йозефа Бойса, на каком-то интуитивном уровне он мне очень близок. Любой художник растет на достижениях своих предшественников. И все-таки, мне кажется, главной фигурой, повлиявшей на меня, был вообще не художник, а писатель – Михаэль Эндэ со своей «Бесконечной книгой».

Как ты думаешь, у кого из российских художников большое будущее? Чье искусство тебе импонирует?

Будущее очень непредсказуемо, не люблю делать такие прогнозы. Успех и признание часто пропускают достойные кандидатуры. Это все больше похоже на лотерею. Мне, например, очень нравится творчество Ульяны Подкорковой, Людмилы Барониной, Тани Паникер, Кати Герасименко, Ивана Найнти, Ирины Кориной, Лоты-лоты, Фёдоры Акимовой, Евгения Антуфьева. Меня тянет к более материальным формам.

У тебя уже появился свой коллекционер, как Морозов у Матисса, который скупает все работы? Тебе вообще важно, кто покупает твое искусство?

Мне, безусловно, важно, кто покупает мои работы. По возможности я стараюсь знакомиться лично с коллекционерами, мне всегда интересно увидеть человека, которому откликнулось мое искусство. Также многие подписываются на меня в инстаграм, там мы поддерживаем связь. А что касается личного Морозова, то скорее нет, у меня пока его нет. Но я в поиске. (Смеется.)

Еще 10 лет назад было сложно представить художника в России, который занимался бы исключительно творческой деятельностью и был финансово защищен. Но сейчас, с появлением галерей и правильных людей в сфере арт-рынка, ситуация, кажется, изменилась. Как ты себя чувствуешь в этой среде?

Мои работы представлены сейчас на двух площадках: в онлайн-галерее SAMPLE и галерее JART. Могу сказать, что ощущаю себя комфортно в этой среде благодаря правильному распределению обязанностей. Я, художник, занимаюсь творческим процессом, а галерея занимается всем тем, чем мне не хочется. (Смеется.) Вообще, карьера художника развивается довольно медленно, но если ты нашел правильную площадку для экспозиции работ, разбирающихся в арт-рынке людей, то процесс пойдет значительно быстрее.

Поделись карьерными планами, где нам смотреть твои работы в ближайшем будущем?

В первую неделю декабря у меня откроется первая персональная выставка «Кочевники» в галерее JART, к которой я готовилась весь год. На ней будет представлена не только живопись, но и серия объектов, которую мы долго разрабатывали с куратором Алексеем Корси.